Эксперты в Москве призвали учитывать специфику ислама при борьбе с вербовкой в ИГ

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Меры, которые органы власти и силовые структуры применяют для борьбы с радикализацией молодежи и вербовкой в запрещенную в России и признанную террористической организацию "Исламское государство", должны быть более мягкими и основываться на понимании специфики ислама и значения его предписаний для мусульман, заявили участники круглого стола в Москве.

"Кавказский узел" писал, что 27-28 июня в Москве прошел круглый стол на тему: "Причины радикализации части молодежи и противодействие идеологии ИГИЛ на Северном Кавказе" (организация запрещена в России судом. - Прим. "Кавказского узла"). Участники обсуждения пришли к выводу, что необоснованные постановка на профилактический учет, привлечение к уголовной ответственности, давление на салафитскую общину, а также безнаказанность силовиков становятся причинами радикализации молодежи в регионах Северного Кавказа.

"Кавказский узел" продолжает освещать выступления экспертов на круглом столе.

Судьбу ИГ в России будут решать нынешние пятнадцатилетние

С докладом о причинах популярности идеологии запрещенного в России судом ИГ на круглом столе выступил председатель программы "Религия, общество и безопасность" в Московском Центре Карнеги Алексей Малашенко.

"В концепцию "Исламского государства" (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") заложен и богословский, и идеологический, и политический бэкграунды", – отметил эксперт.

Таким образом, организация фактически выступает как реализующая политическую концепцию исламской альтернативы.

"Как концепция исламской альтернативы это попытка построить в мусульманском мире государство на принципах ислама и шариата", – пояснил он.

В данном случае, подчеркнул он, важно не то, является ли идея, стоящая за ИГ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") утопической или реализуемой, а то, что она выражает собой конкретный тренд в мусульманской политике.

По мнению Малашенко, в России сейчас необходимо обратить особое внимание на воспитание тех, кому сегодня 14-15 лет.

"Важно то, к чему придут лет через десять те, кому сейчас 14-15. Вот это поколение для нас самое главное", – сказал он.

Поддержка джихада как плата за исламскую идентичность

С докладом "Траектории и стадии радикализации, особенности процесса вербовки в ИГИЛ" (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") выступил руководитель научно-практической лаборатории по вопросам противодействия идеологии экстремизма и терроризма, Республика Дагестан Хабиб Магомедов.

В своем исследовании он провел аналогию между тем, как продвигается ИГ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") и тем, как продается кетчуп в сетевом супермаркете Дагестана. По итогам исследования автор подготовил методические материалы.

"Самое главное – для продвижения привлекаются грамотные специалисты в области промоушена, маркетинга и брендинга. Абсолютно та же самая система работает по обычным товарным позициям", – считает Магомедов.

При этом вербовщики активно ссылаются на риторику ислама.

"Главное, что продается в результате, – это исламская идентичность. Человеку говорят: если ты верующий, ты должен подтвердить это делами; почему ты дома сидишь, когда твои братья участвуют в джихаде", – рассказал он.

По словам Магомедова, главный идеологический и религиозный фактор, который "участвует в раскачке этого процесса", – это конфликт между шиитами и суннитами. На Кавказе именно последние составляют основное исламское население.

Государственные органы в России, по мнению Магомедова, отказываются учитывать исламскую специфику процесса вербовки. Сам он сравнил риторику вербовки с призывом времен Гражданской войны в России "Ты записался добровольцем на фронт?".

"Государственные органы не понимают смысла богослужения, не понимают специфики ислама, его внутренних механизмов. Это порождает какие-то методологии, которые абсолютно неадекватны ситуации. И это порождает новую волну рекрутингов. У нас идет или политизация ислама, или исламизация политики", – заключил он.

Родителей и полиции недостаточно, чтобы переубедить завербованного

Запрещенное в России судом "Исламское государство" позиционирует себя как действительная религиозная утопия, подтвердила директор проекта по России и Северному Кавказу Международной кризисной группы Екатерина Сокирянская, выступавшая с докладом "Российский и зарубежный опыт дерадикализации джихадистской молодежи. Предложения по стратегии и методике дерадикализации".

"Существуют хадисы, которые говорят о том, что в определенный период обязанность мусульманина – воевать. Вступление в ИГИЛ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") позиционируется как долг", – пояснила она.

Организация предлагает привлекательный религиозный проект: подконтрольная ей территория позиционируется как место, где можно жить по исламу, не боясь преследования силовых структур за свои убеждения, где нет коррупции, нет кланов, продолжила эксперт.

"ИГИЛ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") позиционирует себя как успешный проект, демонстрируя снятые на "айфон" акты возмездия. Они показали, что могут управлять достаточно большой территорией, показали, что большое внимание уделяют отстраиванию государственных структур, функционированию социальных служб", – отметила Сокирянская.

Таким образом, организация действительно выступает как альтернативная, решающая те проблемы с государственным управлением, которые не решены в странах, откуда боевики уезжают, и позволяющая отомстить за несправедливость.

По информации Сокирянской, средний возраст сторонников организации составляет 18-25 лет, и этот юный возраст сам по себе является радикализирующим фактором. При выработке стратегии дерадикализации необходимо обратить внимание на это и усиливать мягкие, несиловые меры.

"Процесс дерадикализации должен быть основан на тщательном междисциплинарном анализе причин, траекторий, факторов. Усилия должны быть приложены на разных уровнях: общества в целом, работы с конкретными группами, которые потенциально рассматриваются как склонные к радикализации, и на индивидуальном – работа с конкретным человеком", – перечислила Сокирянская.

На первом уровне выступают проблемы отсутствия верховенства права в российском обществе, невозможности повлиять на политические решения, а также экономическая отсталость страны и коррупция. Это все подпитывает атмосферу разочарования в государстве и фрустрации, создавая благоприятную почву для джихадистской идеологии, заявила эксперт.

"При работе с группами нужно учитывать, что радикализация крайне редко происходит в университетах, в мечетях, в спортзалах. Обычно это происходит в молодежных неформальных компаниях. Обычно уезжают микрогруппами по два-три человека. Также необходимо создавать безопасные механизмы возвращения. Особенно трудно вернуться женщинам", – отметила она.

Наконец, третий уровень, индивидуальный, Сокирянская считает самым главным в рамках стратегии дерадикализации.

"Необходимо выявить тех, кто положительно повлияет на молодого человека. И это зависит от контекста – той среды, где человек живет", – пояснила Сокирянская.

Так, по ее мнению, в российских условиях у родителей и полиции довольно мало возможностей повлиять на тех, кто встал на путь радикализации.

"Родители – люди либо светские, либо исповедующие ислам традиционный, они не авторитет для этой молодежи и, кроме того, радикалы умеют довольно хорошо влиять на эмоциональную связь между молодым человеком и его семьей. Полиция в наших условиях скорее может запугать, чем переубедить", – заявила Екатерина Сокирянская.

Взаимоуважение как мера дерадикализации

С тем, что непонимание специфики ислама становится проблемой для общества, пытающегося пресечь радикализацию, согласился во время обсуждения докладов руководитель организации МАШР в Ингушетии Магомед Муцольгов.

"Многие люди в обществе не совсем понимают, что ислам – это образ жизни, это неотъемлемая часть нашей страны, и что мусульмане разные – кто-то придерживается каких-то принципов и обязанностей в большей степени, кто-то придерживается в меньшей степени. Но эти люди – наши сограждане. Эти люди никуда не денутся. И не надо их образ жизни примерять на свой образ жизни", – подчеркнул он.

Главной задачей общества этом случае является налаживание диалога на основе взаимного уважения, считает правозащитников.

"Я не заставляю вас соблюдать те правила, которые соблюдаю я как мусульманин. Пока не будет общих правил общежития, самоуважения, мы никогда не найдем общий язык", – заявил Муцольгов.

Можно ли называть салафита салафитом?

Критически к употреблению авторами доклада названия "ИГИЛ" (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") отнесся член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Максим Шевченко. Он охарактеризовал это название как "информационно выдуманную мифологему, раздутую с помощью медийных ресурсов и социальных сетей".

"Я призываю нас не быть военными пропагандистами. Покажите мне на карте границы этого ИГИЛ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла"). Давайте уберем ИГИЛ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла") из своей риторики, нет никакого ИГИЛ (запрещено в России судом. - Прим. "Кавказского узла")! Мы не знаем точно, что это такое, мы путаемся в этих видео. Мы своими высказываниями этот миф буквально воплощаем, материализуем его", – заявил он. 

Также, по мнению Шевченко, некорректно употреблялись названия исламских течений.

"Я противник институционализации внутриисламских понятий на уровне юридическом или правозащитном. Я против употребления терминов "салафиты" или "суфии". Мне кажется, что это термины, которые навязаны спецслужбами. Должна речь идти о гражданах России, которые имеют право быть салафитами", – подчеркнул он.

Термин "радикализация" Шевченко также назвал сомнительным.

"Если человек совершает уголовное преступление, то могу ли я считать, что человек, который хочет быть бандитом, радикализируется? Следует перестать относиться к мусульманам, как к меньшинствам, вернуть им их статус граждан. Мусульмане – не меньшинства", – заключил он.

Ему возразил руководитель программы "Горячие точки" Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов.

"Когда мы не употребляем эти термины, берем "мусульмане" и все, тогда где мы увидим это противоречие между разными направлениями ислама? Если не употреблять "салафиты", тогда давайте выдумаем другие. Если отказаться от этих терминов, становится непонятна проблематика того, что мы обсуждали. Мы тогда просто отказываемся описывать реальность, получается", – считает он.

Также с Шевченко не согласилась руководитель направления "Политическая экономия и региональное развитие", институт экономической политики им.Е.Т.Гайдара Ирина Стародубровская.

"Исламское сообщество Дагестана структурировано на суфиев, салафитов и так далее. Я не понимаю, каким образом это нарушает гражданские права какой-либо из этих групп или предполагает, что эти гражданские права недооцениваются. По-моему, это просто деление в другой плоскости", – заметила она.

В ответ Шевченко пояснил, что существующая сложность связана с отсутствием у этих мусульман возможности формировать какие-либо отдельные институты.

"Либералы, консерваторы, левые, правые – это политическое деление, которое имеет возможность институционализироваться в виде политических партий. Дело в том, что мусульмане не могут этого сделать, кроме как в виде неких общественных организаций. Что касается деления на так называемых салафитов и суфиев – есть и те, которые не относят себя ни к тем, ни к другим. Я считаю, что это условное разделение, попытка упростить сложнейший дагестанский мир. И это упрощение крайне опасно в данном случае", – подчеркнул он.

"Кавказский узел" внимательно следит за ситуацией в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии и ведет хронику происходящих здесь спецопераций, терактов и похищений. Новости о влиянии ближневосточной войны на ситуацию в регионах Кавказа публикуются "Кавказским узлом" на специальных тематических страницах "Сирия в огне" и "Кавказ под прицелом халифата".