Чеченцы-аккинцы отметили годовщину депортации

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Траурные мероприятия Новолакского района Дагестана 23 февраля посетили более десяти тысяч человек, сообщил корреспонденту «Кавказского узла» один из организаторов мероприятий Адам Мачаев.

По его словам, мероприятие было организовано исполнительным комитетом Общественного совета чеченцев Дагестана. К чеченцам, проживающим в Дагестане, присоединились многочисленные делегации из Чечни и Ингушетии, которые возглавили высокопоставленные чиновники и представители духовенства этих республик.

Во избежание конфликтов и для поддержания порядка за проведением мероприятия наблюдали 300 сотрудников силовых структур, рассказал Мачаев.

На траурном мероприятии, по словам Мачаева, выступали чеченцы-аккинцы, гости, приехавшие из Чечни, представители духовенства, депутат Госдумы Бувайсар Сайтиев. Выступающие отметили, что выжить в тех трудных условиях, особенно в первый год депортации, помогло единство народа, умение сообща преодолевать трудности. По словам выступавших, как бы ни развивалась общественно-политическая ситуация, перенесшие депортацию народы не должны забывать об этом, дабы подобное не повторялось. К терпению призывали собравшихся на траурном мероприятии представители духовенства. Присутствующие прочитали дуа (молитва у мусульман), провели мавлид и зикр (мусульманский обряд поминовения).

Уже 30 лет в этот траурный день чеченцы-аккинцы собираются вместе у Камня скорби, рассказал корреспонденту "Кавказского узла" член Президиума совета старейшин при главе республики Дагестан Имампаша Чергизбиев. 

«В сердце каждого вайнаха, всех тех, кто был незаконно депортирован, остался след от тех тяжелых дней. Хочешь - не хочешь, а в памяти до сих пор сохранилась боль и скорбь по ушедшим в мир иной на чужой земле. Да, это боль каждого, об этом нужно помнить, но нужно выбирать слова, когда говоришь о годах ссылки, о тех пережитых страданиях и потерях, не искать виновных в тех бедах в сегодняшнем дне», - сказал он.

С той поры прошло 75 лет, это целая жизнь, но сейчас другое время, нельзя все время капать на рану, не давая ей зарубцеваться, отметил он.

«У нас, чеченцев-аккинцев, еще много нерешенных проблем, невыполненных задач. Об этом мы говорим всегда, и на таких мероприятиях тоже. Все это время после возвращения из ссылки мы боремся за восстановление Ауховского района. Есть закон о репрессированных народах, есть постановление съезда народных депутатов Дагестана о восстановлении Ауховского района, но в нашей стране законы выполняются не так быстро, как нам бы хотелось. Вот, к примеру, на сегодняшний день 14 миллиардов рублей израсходовало правительство Дагестана на сооружение домов, построенных севернее Махачкалы, куда согласились переехать лакцы с земель, принадлежавших чеченцам-аккинцам. Аварцы не соглашаются покидать земли, которые раньше принадлежали Ауховскому району. Так что есть вялотекущие подвижки. И 150 тысяч чеченцев-аккинцев надеются, что придет время, и Ауховский район появится на карте Дагестана», - сказал он.

Журналист из Грозного Руслан Караев, чей отец в 13-летнем возрасте был выслан с родными из селения Байрам-Аул Ауховского района, также считает, что нельзя сегодня говорить о безусловном и безоговорочном исполнении на местах всех положений закона о репрессированных народах.

«Яркий пример Северной Осетии-Алании и республики Дагестан, где сотни ингушских и тысячи чеченских семей до сих пор не возвратились к родным очагам, более чем красноречиво отвечает на эти трудные в принципе вопросы. В Дагестане, справедливости ради надо отметить, в свое время были приняты республиканские нормативные акты, призванные решить указанные проблемы в течение пяти лет после их принятия. Однако прошло много лет, но ни самому Новолакскому (Ауховскому) району, ни его селам до сих пор не вернули исторические (чеченские - прим. "Кавказского узла") названия. А дома большинства чеченцев не возвращены их истинным владельцам», - сказал Караев корреспонденту "Кавказского узла".

"Родители бросили все нажитое в Киргизии и вернулись на родину"

Предпринимателю Рустаму Муниеву 28 лет. Он, по его словам, родился в Хасавюрте, и о том, как происходило выселение и возвращение на родину, знает со слов старших.

«Мой отец родился в Киргизии, куда были сосланы практически все чеченские семьи из Ауховского района Дагестана. Конечно, как и всем, старшему поколению Муниевых на новом месте пришлось испытать немало трудностей. Но к моменту рождения моего отца Рамазана его родители уже жили в нормальных условиях: построили дом, воспитывали детей – в их семье их было восемь человек - работали в колхозе. Более того, мой дед был хорошим механизатором и успешно продвигался по служебной лестнице», - рассказывает Муниев корреспонденту "Кавказского узла".

По словам отца, родители даже собирались купить машину «Победа», что по тем временам считалось признаком состоятельности семьи. 

«Но когда вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1957 года, позволявший депортированным народам вернуться на родину, родители моего отца, не задумываясь, бросили в Киргизии все нажитое и вернулись домой. Только на родине их никто не ждал. Их встретили уполномоченные по оргнабору, которые назвали возвращавшимся чеченцам пять районов, куда они могли вернуться. Территория же бывшего Ауховского района была оцеплена милицейскими и воинскими подразделениями. Туда, в свои дома, чеченцев не пускали», - рассказал молодой человек.

По его словам, возвращавшимся из мест депортации чеченцам-ауховцам пришлось в который раз обустраиваться на новом месте, искать жилье, прописываться, устраивать детей в школу – и все это приходилось делать, преодолевая стену чиновничьего равнодушия.

Муниев считает, что трудности и проблемы, которые пришлось решать, возвратившись из ссылки, негативно сказались на здоровье его деда и бабушки.

«Поэтому они рано ушли из жизни. И то, что нашему народу пришлось пережить в первые годы депортации, я узнаю от стариков, которые еще помнят те дни, и которых у нас осталось не так уж и много», - сказал он.

По его словам, молодое поколение чеченцев-ауховцев в Хасавюрте устраивают встречи со старейшинами, которые были очевидцами выселения.

«Чтобы не забывать, чтобы помнили», - пояснил он.

По словам Муниева, ему особенно запомнился рассказ старика, которому в 1944 году было три с лишним года.

«Удивительно, но рассказывая нам о том дне, он даже вспомнил, какого цвета было одеяло, в которое его, маленького, закутывали», - сказал Рустам. 

«В те дни его отец был на трудовом фронте, мужчин села отправили на рытье окопов. Рано утром в дом ворвались военные, старший сказал, чтобы за полчаса собрали вещи и еду. В доме была только мать и дети. Она ничего не понимала, что ей говорил военный. Ее старший сын учился в школе и знал русский язык. Но он был тяжело болен и уже дня три не поднимался с постели. Мать подошла к сыну, спросила его: «Ты не знаешь, чего он от нас хочет? «Он хочет, чтобы ты быстро собрала вещи и еду. Всех куда-то повезут», - сказал мальчик. Обезумевшая от горя мать накидала в расстеленную на полу простынь теплые детские вещи, старшей девочке приказала завернуть в наволочку сыр и сушеное мясо, а сама кинулась закутывать своего больного сына. «Не нужно, мама, оставь меня здесь, лучше возьми полмешка кукурузной муки. Я не выживу», - прошептал мальчик. Но она не слушала его, донесла до машины. Ей помогли поднять детей в кузов машины. Мальчик умер на второй день пути. Тело ребенка завернули в ковер и спрятали в дальнем углу вагона. Но на одной остановке в вагон зашел солдат и направился прямо в тот угол, куда положили умершего. Волоком солдат тащил тело мальчика по полу и сбросил в открытую дверь вагона в сугроб», - вспоминает Муниев рассказ старика.

После рассказала, по словам мужчины, старик замолчал.

«Мы ждали продолжения истории его жизни. Но больше ничего этот старый человек нам не рассказал. Он плакал», - сказал Муниев.

Есть даты, которые, по его словам, оставляют след на сердце не только у тех, кто был очевидцем событий, но и у последующих поколений.

"Для народов, переживших депортацию, это поголовное выселение. Я не говорю, что об этом нужно говорить постоянно везде и всюду. Но это есть в сердце каждого. И есть день, когда мы, собравшись вместе, должны вспомнить о тех, кто погиб в годы ссылки, и совершить общую молитву – джамаат", - отметил Муниев.