Метод публичного унижения остается средством борьбы чиновников с инакомыслием в Чечне

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Власти Чечни применяют практику публичных унижений, опираясь как на советский опыт товарищеских судов и публичного порицания, так и на давние традиции народа. Однако систематические попытки демонстративно унизить людей со временем начинают давать обратный эффект - такая практика становится малоэффективной и контрпродуктивной, считают опрошенные "Кавказским узлом" эксперты.

Как информировал "Кавказский узел", с октября в чеченских пабликах были размещены по меньшей мере три публикации о "воспитательных беседах" в отделах полиции Гудермесского, Курчалоевского и Урус-Мартановского районов с задержанными за употребление алкоголя и психотропных веществ. 2 декабря стало известно, что в Гудермесском РОВД такую беседу с задержанными провел глава МВД Чечни, генерал-лейтенант полиции Руслан Алханов. Жители Чечни полагают, что участие генерала в "воспитательных беседах" не соответствует статусу министра. Ранее публичным унижениям также подвергались люди, высказавшие критику по проблемным вопросам в сфере здравоохранения, образования и ЖКХ.

Практика публичных унижений проводится в Чечне без оценки ее эффективности, потому что главным адресатом демонстрации этой деятельности является федеральная власть, а вовсе не чеченское общество, считает президент Ассамблеи народов Кавказа Руслан Кутаев.

«У них есть установка быть на виду, что они что-то делают. Некоторое время я думал, что это демонстрируется жителям Чеченской республики, но в последнее время я убеждаюсь, что это делается для Кремля, насколько они активны, работают, влияют. В Чечне в эти игры никто не верит, это надоело, от этого устали. Я не думаю, что эта практика применима и имеет какие-то результаты с точки зрения агитации или пропаганды - это не работает в республике», - сказал Кутаев корреспонденту «Кавказского узла».

Само порицание как метод было действенным рычагом воздействия на совершившего проступок в чеченском обществе, отметил он.

«Касательно последствий, да, в свое время для чеченского общества публичное порицание было серьезным рычагом: не только семья, но и род были опозорены... На самом деле людям, совершившим проступок или злодеяние, приходилось коллективно за этот проступок нести ответственность: роду, семье. Сейчас этот орган дискредитирован, как угодно порицай, люди это уже воспринимают нападками власти на людей. Человек совершил проступок, он достоин порицания, но даже этого негодяя воспринимают как пострадавшего, таким образом институт порицания дискредитирован, не имеет воздействия на общество и перестал работать как инструмент», - считает Кутаев.

Метод публичного порицания продолжает сохраняться в чеченском обществе в связи с высоким влиянием института общественного мнения, заявил  «Кавказскому узлу» на условиях анонимности антрополог, доцент Чеченского государственного университета.

«Степень успешности практики публичной стигматизации обусловлена влиянием института общественного мнения для индивида, а оно по-прежнему высоко в нашем обществе. Говорить, что "публичная порка" никак не травмирует индивида, неверно. С другой стороны, безальтернативность ситуации вынуждает человека часто каяться в том, в чем он не ощущает вины - а есть просто надуманное оценочное суждение. Массовость явления создает в публичном пространстве и в общественном сознании чувство бессилия, ибо отсутствует возможность диалога по спорным вопросам в оценке понятий морали, нравственности, нормы и девиации. Это контрпродуктивный путь», - считает ученый.

По его словам, ментальность чеченца только за последние 20 лет подверглась "колоссальной деформации".

"Мы имеем весьма сложную систему мозаичных ценностей с сильным замесом примитивного знания законов общественного развития, слабым владением норм адатного права и большой самодеятельности в части религиозных норм. Общество переживает один из самых сложных периодов своей трансформации. Культурная травма войны сместила сознание в область утилитарных ценностей "выжить любой ценой". Это стало ключевым мотиватором поступков значительной части населения... Подобный процесс переживают все общества в такие периоды. Нас много в Европе, в странах СНГ, в России и в Чечне. Процесс формирования новой идентичности идет с разной динамикой и в разных социальных средах. Поэтому говорить о какой-то сформированной ментальности, в которой могут или не могут уживаться такие социальные практики, сложно. Это требует отдельного обществоведческого анализа», - сказал антрополог.

Практика публичных извинений в Чечне напомнила о методах общественного порицания в советский период

Практика товарищеских судов была распространена по всему Советскому Союзу и Чечня в этом случае не исключение, сказал «Кавказскому узлу» публицист Руслан Мартагов.

«Эта практика приводила к положительным изменениям, по крайней мере, в отношении самого провинившегося, его ближнего круга. Нельзя сказать, чтобы это позитивно отражалось на всем обществе, но для провинившегося и его близких это было уроком», - сказал Мартагов.

В советское время товарищеские суды, партбюро были идеологическими и общественными институтами, призванными регулировать морально-нравственные поступки человека, пояснила "Кавказскому узлу" профессор кафедры "Теория и технология социальной работы" ЧГУ, доктор социологических наук Лида Курбанова.

«Человек [в СССР] был частью системы, и его жизнь, даже приватная, часто находилась под прессингом хорошо работающей идеологии. Несмотря на сопротивление такому проникновению со стороны традиционной культуры в чеченском обществе, совсем от его влияния не мог избавиться человек. Часто он находился в рамках двойного стандарта: ценностей своей культуры и идеологией системы», - отметила Курбанова.

Общество отрицательно воспринимает практику публичного порицания, считает Руслан Кутаев. «Люди, жившие в СССР, помнят, были товарищеские суды на тех же предприятиях. Я тоже был долгое время руководителем. Да, товарищи это все говорили, а затем вместе все выходили, смеялись и понимали, что это все сделано для того, чтобы каким-то образом провести игру. Все это напоминает такую игру. Если не председатель, то члены товарищеского суда выходили с тем, кого осудили, и шли вместе пить пиво. Общество все это воспринимает отрицательно», - сказал президент Ассамблеи народов Кавказа.

Закон не предусматривает демонстративного порицания правонарушителя

Федеральное законодательство об обороте этилового спирта определяет места, запрещенные для распития алкогольных напитков, и меры ответственности за нарушение этой нормы, среди которых не предусмотрено возможности публичного порицания, заявила «Кавказскому узлу» адвокат Надежда Ермолаева.

«Если говорить о КоАП, то распитие спиртных напитков в местах, запрещенных федеральным законодательством, а равно появление в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения, предусматривает административный штраф. Но есть такая мера административного наказания, как предупреждение. Оно выносится впервые совершившему административное правонарушение в соответствии с КоАП и, вопреки распространенному заблуждению [о том, что предупреждение выносится устно], лишь в письменном виде. Публичной эта мера быть не может", - сказала она.

Это порицание является официальным, поскольку исходит от органов власти, пояснила Ермолаева. "Но никоим образом невозможно наказание какого-либо конкретного лица при широкой публике", - подчеркнула она.

Наказание конкретного человека за какой-либо проступок не может служить в качестве предупреждения совершения правонарушений другими, отмечает юрист.

«Это бы противоречило всей сути карательной системы в современном демократическом обществе. Целям общей превенции, то есть предупреждения совершения правонарушения неопределенным кругом лиц, может служить только сама норма закона, разъяснительная работа органов, но никак не наказание конкретного лица. Иначе недалеко и до того, что пару человек повесят или расстреляют за безбилетный проезд, как в фашистской Германии. Я уверена, что подобный опыт российские федеральные или региональные власти перенимать не намерены", - заявила Ермолаева.

Практика публичного порицания является вмешательством в частную жизнь, считает она. "Какое-либо публичное порицание перед лицом широких масс за какое-либо правонарушение с указанием персональных данных привлеченного к ответственности человека является категорически незаконным и грубым вмешательством в частную жизнь, и самое главное - не оправданным, непропорциональным с точки зрения применения и реализации права на неприкосновенность частной жизни, как это понимают ЕСПЧ и другие международные инстанции», - добавила юрист.

"Кавказский узел" писал, что в конце 2017 года власти ввели ограничения на продажу спиртного в Чечне. В Грозном алкоголь можно приобрести только в одном магазине, но силовики, по словам местных жителей, не дают покупать спиртное и там. Из-за фактического запрета на алкоголь местные жители выезжают за ним в другие регионы, рассказали ранее "Кавказскому узлу" жители Чечни. В конце декабря 2018 года силовики провели рейды в этом магазине и в домах, где продают алкоголь. Были задержаны около 20 покупателей и продавцов, их отпустили после уплаты штрафов и профилактических бесед. Опрошенные "Кавказским узлом" аналитики сочли борьбу с употреблением алкоголя в Чечне способом популяризации власти.

О практике публичных порицаний и извинений в Чечне можно прочитать в справке "Кавказского узла" "Мода на извинения: от Чечни до самых окраин". Новости об этом "Кавказский узел" размещает на тематической странице "Кого Кавказ извиняться заставляет".