Правозащитники проанализировали предпосылки Первой чеченской войны

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Первая военная кампания в Чечне назревала с 1990 года и проводилась силовыми структурами без учета экспертных оценок, необузданный запуск военной машины в худшем ее виде стоил десятков тысяч человеческих жизней, констатировали в 25-ю годовщину ввода федеральных войск в Чечню опрошенные "Кавказским узлом" аналитики.

Роли Ельцина и Кадырова в первой чеченской войне были второстепенными

Война в Чечне была неизбежна, как распад СССР и другие события на постсоветском пространстве, считает чеченский правозащитник и общественный деятель Руслан Мартагов. "В момент развала Советского Союза и сразу после него Чечня в правовом и социально-экономическом смысле стала "черной дырой". Открытое авиасообщение со многими странами мира без таможен и пограничников, свободные деньги, оборот оружия и другой продукции, редкоземельных металлов, например. И эту черную дыру надо было закрывать", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

Роль окружения Ельцина в стимуляции начала войны ради поднятия рейтинга Мартагов считает второстепенной. "Ельцин был марионеткой, как и Дудаев, у более влиятельных сил. Все шло к войне", - отметил Мартагов.

Говоря о роли Ахмата-хаджи Кадырова, аналитик отметил, что политическую значимость тот приобрёл позже, в период между двумя военными кампаниями в Чечне. "Как политика его не было во время первой войны. Да, он как муфтий объявил джихад России. Но он был лишь служащим режима Дудаева, и только после войны у него появился какой-то авторитет в политическом смысле, когда он в межвоенный период стал бороться за то, чтобы не делить власть с ваххабитами", - подчеркнул Руслан Мартагов.

Председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов склонен искать причины военного конфликта в Чечне в планах руководства КПСС и советских силовых структур последних лет существования СССР.

"Некоторые относят причины конфликта в Чечне к событиям 1994 года, кто-то вспоминает 1991, но реально стоит говорить о 1990 годе. Когда в Советском Союзе стала очевидна угроза его распада, отделение союзных республик, на уровне ЦK КПСС было принято решение поднимать автономные республики с тем, чтобы в условиях конфликта автономии и союзных республик выиграть ситуацию. И таким образом сохранить Союз. Очень сомнительная концепция управления через дестабилизацию. Так что успешный рост сепаратистских движений в разных республиках - это не только заслуга этих движений, но и заслуга союзной власти. Наследство, которое они передали будущим независимым государствам", - сказал корреспонденту "Кавказского узла" Черкасов.

Управление через дестабилизацию оказалось неэффективным

Александр Черкасов указал, что в 1990-91 годах Джохар Дудаев рассматривался Союзом, а затем и российским руководством как удобный лидер, как сделавший карьеру вне своей республики военный, с которым можно будет управлять ситуацией. "То, что проходили синхронно в ноябре 1990 года и Общенациональный конгресс чеченского народа, который выдвигал весьма радикальные требования, и сессия Верховного Совета автономии, где уже Доку Завгаев практически повторяет те же самые требования, - лишь подтверждение, наглядное свидетельство того, что Коммунистическая партия пыталась сохранить управляемость [Чечни]", - полагает Черкасов.

Но, по словам Черкасова, в 1991 году, в условиях кризиса, оказалось, что такое управление через дестабилизацию не работает, что дестабилизация перестает быть контролируемой. "Разные обстоятельства вели к этому. Например, то, что в условиях сокращения ассигнований на сельское строительство десятки тысяч человек не получили подряды и не уехали из Чечни на строительство по Сибири и по России. Это привело к тому, что была мощная мобилизуемая масса, которая и стала главной ударной силой чеченской революции. В 1991 году война вполне могла начаться. Тогда было введено чрезвычайное положение, но не было возможности его реализовать, и в какой-то степени разделение власти не только между парламентом и президентом, но и между Союзом и Россией предотвратило начало боевых действий ноябре 1991 года", - пояснил он.

После ноября 1991 года, очевидно, были достигнуты соглашения, по которым было вполне взаимовыгодное негласное сотрудничество между Чечней и российскими силовиками, считает Черкасов. "Шамиль Басаев и его отряды сначала в Нагорном Карабахе, а потом в августе 1992 года в Абхазии - это лишь часть такого сотрудничества. Представляется теперь, что арсеналы, оставленные в Чечне и якобы разграбленные местными жителями, использовались не только для этого, но и для нелегального экспорта оружия в страны третьего мира. Так что с точки зрения российских властей Чечня была удобным офшором, позволявшим вести гибридные войны", - привел свою оценку тех событий правозащитник.

Несмотря на это, несколько факторов, в том числе с начала 1993 года обострение противостояния президента России и парламента, привели к войне. "В этом противостоянии главный ельцинский пропагандист Михаил Полторанин использовал чеченскую карту, критикуя спикера за то, что он чеченец. Массированная античеченская пропаганда в течение 1993 года сделала своё дело. Переговорный процесс между Чечнёй и Россией в 1992- 93 годах был малоэффективен, потому что ни та, ни другая сторона не могла сформировать ответственную делегацию. Противостояние парламентской и президентской власти, как в Чечне, так и в Москве приводило к тому, что любые достигнутые договоренности дезавуировались в рамках внутренней борьбы", - пояснил эксперт.

По оценке Черкасова, ситуация особенно обострилась в конце 1993 года, когда демократические силы потерпели поражение на выборах в Госдуму. После этого было принято "политтехнологическое решение" повышать рейтинг Ельцина и проельцинских политсил за счёт перехвата электората. Для этого "необходимо было совершить нечто национально-патриотическое", например, "вернуть провинцию в лоно империи", проанализировал события правозащитник.

Федеральный центр поддерживал так называемую оппозицию, действительно имевшуюся в Чечне, сначала деньгами, потом оружием, потом тяжелым оружием с экипажем, напомнил Черкасов. "Вся операция проводилась силовыми структурами и спецслужбами. Не было никакой внешней оценки ни планов, ни результатов их исполнения. Каждый раз провал очередного этапа приводил к выводу, что нужно усилить давление. Так за период с июня по ноябрь 1994 года пришли к штурму Грозного колонной "оппозиции", за рычагами танков которой были нанятые федслужбой контрразведки в подмосковных гарнизонах военнослужащие. После разгрома они были объявлены не служившими в российской армии. Экспертов не слушали. Вместо того чтобы остановиться, вернуться и перейти к переговорам, запустили военную машину в самом худшем ее виде", - продолжил Черкасов.

Сейчас про первую войну в Чечне более всего говорят, воспроизводя пропагандистские мифы. При этом даже люди, которые находились тогда у власти, признают, что война была ошибкой. "Поскольку нельзя начинать то, что не знаешь, как прекратить. Нельзя ввязываться туда, где ты не знаешь, как будешь дальше действовать. Вот только эта "ошибка" стоила жизни десяткам тысяч людей. По нашим оценкам, в Первую чеченскую войну погибли от 30000 до 50000 жителей республики всех национальностей и до 6000 военнослужащих и сотрудников всех силовых структур вместе взятых", - резюмировал Черкасов.

Для понимания сути  войны нужен уход от табу при описании ее истории

Пока рано судить о том, насколько объективно освещается история недавних военных кампаний в Чечне, полагает этнограф, кандидат исторических наук, доцент кафедры "История народов Чечни" Чеченского государственного университета Сайпуди Натаев. "Объективно оценить исторические события можно, наверное, только через 49 лет, когда обычно открываются архивы. В данном случае у всех у нас, и у меня лично, очень субъективная оценка тех событий. У каждого из нас своя боль", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

При этом он уверен, что чеченская война была ошибкой. "Могу сказать твердо, что сама эта война была неправильной, была ошибкой. Народ Чечни не был виноват, и все проблемы можно было решить другим путем", - озвучил свою оценку историк.

В свою очередь живущий в Европе чеченский историк Маирбек Вачагаев указал на разный подход европейских и российских историков к войне в Чечне. "Подход совершенно разный. Здесь, на Западе, полная свобода подачи материала. Принимать или нет - это прерогатива тех, для кого пишут. Власть тут ни при чем. Она не советует, что и как писать. Государство может предлагать методы изучения, но не сам материал. Каждая школа сама выбирает, по каким книгам учить детей (выбор большой)", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

Историк посоветовал своим российским коллегам "уйти от всевозможных табу" при описании истории чеченских военных кампаний. "И писать так, как было, чтобы понять саму сущность войны, системы и времени, когда происходило все это. Не бывает хороших или плохих народов или культур, не стоит приукрашивать или не дописывать то, что, как кажется, испортит имидж. Сегодня читатель должен иметь перед собой все, и он сам обязан определять, что было хорошо, а что нет. Это его право", - резюмировал Вачагаев.

На "Кавказском узле" опубликованы справочные материалы "Первая чеченская война (1994-1996): кратко о главных событиях" и "Как закончилась Первая чеченская: память и хроника".