Интервью с министром иностранных дел Сергеем Шамба.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Корр.: Для начала, хотелось бы знать немного о предыстории Женевских встреч. Как и когда возникла такая идея?

С.Ш.: Вообще, грузино-абхазский переговорный процесс называется "Женевский переговорный процесс", так как он начинался в Женеве и там же вначале проводились все грузино-абхазские встречи. В Женевском формате признано участие двух сторон - абхазской и грузинской, чего, кстати, нет у участников других конфликтов - осетинском, карабахском, приднестровском. То есть мы официально с самого начала были признаны стороной конфликта. Переговорный процесс происходит под эгидой ООН и при содействии российской стороны. Позже нам предло-жили согласиться на участие в переговорах Группы Друзей Генерального Секретаря по Грузии, тогда она называлась Группа Друзей Грузии. После долгой полемики по этому вопросу мы пришли к компромиссу в том, что они участвуют в переговорах, но в качестве наблюдателей, изменив свое название. Таким образом, мы создали Координационный Совет, который работал по трем направлениям - безопасность, беженцы и социально-экономические вопросы. Одно время работа Координационного Совета была регулярной. Затем, в связи с постоянными террористическими актами в Гальском районе мы приостановили свое участие в Координационном Совете, для того, чтобы обратить внимание мирового сообщества на непрекращающиеся террористические акты в Гальском районе. И фактически с тех пор Координационный Совет не заседает, так как в дальнейшем от участия в нем стала отказываться и грузинская сторона. В следствие этого группа друзей собралась в Женеве и провела первую Женевскую встречу, с целью создания нового механизма. Но мы отказались тогда от создания новых какихто механизмов, но не могли запретить Группе Друзей собираться и обсуждать проблематику урегулирования грузино-абхазского конфликта. Они встречаются в Нью-Йорке, накануне заседания Совета Безопасности ООН по нашим вопросам, они собираются в Женеве. Нас приглашают на эти встречи. Мы иногда отказываемся, иногда соглашаемся. Недавняя Женевская встреча - это всего лишь второе наше участие в них. Наше участие в Женевских встречах небезрезультатно. Оба раза нам всегда удавалось смягчить и даже убрать из нового документа невыгодные для нас моменты. А итоговым документом таких встреч является заявление председательствующего заместителя Генерального секретаря ООН Генно. Нам удавалось сделать так, чтобы при нашем участии во встречах не поднимались вопросы, связанные с политическим урегулированием конфликта, с так называ-емым Документом Бодена. Кроме того, на этих встречах по нашей инициативе не обсуждаются так называемые рекомендации ООН и СОВБЕЗа по открытию офиса по правам человека и присутствие полицейских наблюдателей ООН в Гальском районе, а также вопрос обучения детей в Гальских школах на грузинском языке. Все эти вопросы с нашей стороны не получили положительного ответа. Но мы добились того, чтобы при нашем участии в Женевских встречах эти вопросы не входили в итоговый документ. На этот раз тоже эти темы затрагивались, нам задавали вопросы, но в итоговый документ они не вошли.

Корр.: Сергей Миронович, прежде чем Вы начнете подробно рассказывать о недавней Женевской встрече, хотелось бы узнать о том, не обсуждалась ли тема поездки нашей делегации в Женеву в руководстве республики и в Парламенте. Так как сразу после вашего отъезда было сделано заявление Парламента о нецелесообразности поездки нашей в Женеву.

С. Ш.: Естественно, руководство республики накануне нашей поездки обсуждало этот вопрос. Мы достаточно тщательно взвесили все "за" и "против" и сочли целесообразной эту поездку. Более того, в руководстве мы обсуждали максимум и минимум того, что мы можем обсуждать в Женеве. Мы пошли на минимум, хотя, надо сказать, что мы могли сделать гораздо больше шагов. А что касается Парламента, понимаете, в состав нашей делегации входил председатель парламентского комитета по внешним связям Беслан Бутба. В обсуждении тех же вопросов принимал участие и спикер Парламента. Так что нельзя сказать, что они ничего не знали. Однако, справедливости ради, надо отметить, что о поездке могли знать не все депутаты. У них может быть свое мнение, и я приветствую это. Здесь главное объяснить. Такая встреча с депутатами после нашего приезда состоялась у Бутба, и все вопросы были сняты. Если есть еще вопросы, мы готовы ответить. Однозначно могу сказать, что восемь лет я занимаюсь вопросами урегулирования конфликта, мы никогда не принимали тех решений, за которые нас можно было бы критиковать внутри республики.

Корр.: Сергей Миронович, как Вы думаете, почему именно эта поездка вызвала такой ажиотаж и в руководстве и в обществе в целом? Может быть это связано с приходом новых властей и у них иные подходы к вопросам урегулирования конфликта?

С.Ш.: Во-первых, я должен вам сказать, что, конечно, сейчас более обострены общественные настроения внутри республики наблюдается политическая активизация в обществе. И с этим это тоже связано. Поэтому, я и говорю, что ничего страшного в этом не вижу. Но с другой стороны, я могу точно сказать, что наша линия во внешней политике определена и нынешнее руководство будет следовать той же политике. Именно поэтому я и возглавляю это министерство, так как если бы была новая, другая линия, которая не соответствовала бы тому, что я до сих пор делал, тогда и другой человек был бы. Но, надо сказать, что мы должны вести переговоры. Ведь главная цель нашей дипломатической линии, чтобы не было войны, обеспечить мирные условия для развития нашей страны. Переговоры дают такую возможность. Пока идут переговоры, как известно, пушки молчат. Поэтому мы будем продолжать наши усилия, для того, чтобы дипломатическими методами решать проблему.

Корр.: Вернемся к вопросу вашей поездки в Женеву. Существуют разговоры о целесообразности поездки нашей делегации в итальянскую провинцию Тироль.

С.Ш.: Что касается поездки в Тироль. Этот вопрос возник давно, еще больше года назад, во время приезда сюда посла Италии в Грузии. Он сказал о том, что в Италии есть область, которая географически похожа на Абхазию - там развиваются курорты, сельское хозяйство. А это как раз те сферы, которые у нас являются основополагающими при формировании бюджета. Посол пригласил нас туда. В дальнейшем этот вопрос часто обсуждался в руководстве. А после смены власти, такие предложения стали поступать из ООН. И мы сочли возможным и интересным изучить данный опыт экономического развития. Этот регион в 60-х годах был совершенно нищим, из него. Люди бежали в Америку, в другие европейские страны на заработки. А сегодня он является одним из самых богатых и развитых регионов Европы. Мы собрали и получили большой интересный материал. Нам организовали именно те встречи, которые помогли узнать основу экономического развития региона. Да, нас пригласили туда, потому что этот регион был конфликтным, в свое время там был межэтнический конфликт между германоговорящим и италоговорящим населением. Нас приглашали и во многие другие регионы, где были конфликты. И это очень положительный фактор. Я считаю, что если мы занимаемся урегулированием конфликта, почему бы нам не изучить опыт других стран. Это не значит, что мы обязательно используем этот опыт у себя. Мол, если у них автономия, значит и мы согласны на культурную автономию. Это же абсурд. Если народ проголосовал, Конституция говорит о независимости, о какой автономии мы можем говорить? Даже те структуры, которые ведут с нами переговоры, понимают, что вариант любой автоно-мии для нас неприемлем.

Корр.: В СМИ в том числе и грузинских, была распространена информация о том, что в Женеве был принят какой-то совместный документ. Откуда такая информация, имеет ли она почву?

С. Ш.: Я не знаю, откуда появилась подобная информация. Я считаю, что это плод каких-то необоснованных рассуждений т. к. там и не предполагалось никакого даже диалога грузинской и абхазской сторон, чтобы был какой-то совместный документ.

Корр.: А как Вы прокомментируете участие в Женевской встрече Аласания, который, как известно, является руководителем так называе-мой Абхазской автономии?

С.Ш.: Я еще раз повторяю, что это не были грузино-абхазские переговоры. Группа Друзей на свои встречи могла пригласить кого угодно. Это их право. Единственное, почему они решили согласовать с нами состав грузинской делегации, потому что переговорный процесс долгое время находился в стадии застоя, и нужно было его возобновлять. Поэтому мы должны были поехать в Женеву, чтобы продемонстрировать наше желание продолжить переговоры. Иначе это наше желание подверглось бы сомнению. А это в свою очередь поставило бы под сомнение всю миротворческую кампанию. Поэтому нам необходимо было быть в Женеве. Но когда мы узнали, что там будет Аласания, то начались переговоры по этому вопросу. Мы требовали и добились, чтобы он не возглавлял делегацию, это первое. Второе, было сделано официальное заявление грузинских властей, в котором говорилось, что Аласания представляет исключительно президента Грузии, а не какие-либо другие структуры. То есть какие-то автономные структуры он не представлял.

Корр.: У меня такой вопрос. Когда идет речь об экономических проектах, на каком уровне это решается?

С.Ш.: Есть понимание того, что для достижения прогресса в урегулировании конфликта, необходимо создать доверие между сторонами. Но так, чтобы эти проекты не имели политическую подоплеку. Ведь именно по этой причине мы отказывались от многих проектов. Лучший вариант для укрепления доверия между Грузией и Абхазией - это заключение соглашения о не возобновлении военных действий. Мы много раз подписывали подобные документы. Но в Грузии сменилась власть, в Абхазии произошло тоже самое. Сегодня мы опять гово-рим, давайте под эгидой ООН, при посредничестве великих стран, членов Совбеза, подпишем соглашение. Именно в связи с этим возникли разговоры о возможной встрече Саакашвили и Багапша.

Корр.: А как определить грань между политикой и экономикой, она настолько тонка, и одна часть является составной частью другого?

С.Ш.: Чаще всего этого нельзя определить. В нашем регионе особенно. Потому что эти вещи взаимосвязаны. Вот почему нам порой очень трудно найти решения.

Корр.: Вы говорили о том, что в области внешней политики у нас существует преемственность. Можете ли вы сказать, что в новом руководстве республики в этом все едины, или существует другое мнение? Создается впечатление, что это не совсем так. Потому что, если даже взять недавнюю Женевскую встречу возникло очень много вопросов. Можете ли вы назвать руководство своими единомышленниками в этом смысле?

С.Ш.: В руководстве могут быть разные мнения. Но когда принимается общее мнение, все должны отстаивать его. Говорить о том, что все мы единомышленники, я бы не стал. Я даже сам приветствовал создание коалиционного правительства. Но еще раз повторяю, вопросы, по которым приняты общие решения должны быть общими для всех. Именно так стоит вопрос в нашем руководстве. Но мы только начали совместную работу. Это первые, назовем их шероховатостями, думаю они должны пройти.

Корр.: Как Вы думаете, шум, поднятый вокруг вашей поездки в Женеву, связан с тем, что туда поехали именно вы? То есть может он иметь такую подоплеку?

С.Ш.: Я еще раз хочу сказать, что все эти политические вопросы очень остро воспринимаются в обществе. Общественное мнение очень легко такими вопросами возбуждать и манипулировать им. Я ничего в этом удивительного не вижу. Когда политик этими способами пытается привлечь к себе внима-ние общества. Но в данном случае, я считаю это недоработками. Этого не должно быть. Руководство, которое принимает общее решение, должно нести общую ответственность. Мини-стры, особенно члены Совета безопасности республики - это политические фигуры. Каждый из них должен нести личную ответственность на своем участке. За свое дело буду отвечать в первую очередь я. Поэтому я никогда не сделаю ничего такого, что перечеркнет всю мою политическую деятельность.

Корр.: Скажите пожалуйста, за время вашей поездки с вами связывался президент?

С.Ш.: Да, президент неоднократно связывался с нами.

Опубликовано 4 мая 2005 года