Интервью с "Матерями Беслана"

предлагаю отрывок из моего интеврью с Анетой Гадиевой и Сусанной Дудиевой, которое выйдет полностью в ближайшем четвертом номере журнала "Дарьял".

Алан Цхурбаев: Вы можете перечислить самые главные вопросы бесланского теракта, на которые нет ответов?

Анета Гадиева: Первое это работа оперативного штаба по спасению заложников. Мы до сих пор не знаем сколько там этих штабов было[2]. Все эти годы следственные органы говорят одно, а факты о другом, и все это знают и слышали на судебных процессах. Второе – путь проезда боевиков. Следственный эксперимент нас совершенно не убедил. Мы сами там проехали, и уверены, что за такой короткий промежуток времени машина с такой загруженностью, с оружием, с огромными катушками с проводами, со своими пайками, рюкзаками и многим еще чем, по такой плохой дороге не могла проехать. Даже если бы они в пять утра выехали, то не факт, чтобы они к 9:00 приехали к школе. Это не такси, это ГАЗ-66, забитый террористами, которым на встречу мог попасться кто угодно.

АЦ: А как вы думаете было в действительности?

Сусанна Дудиева: Мы думаем, что они заранее были рассредоточены в Беслане, какая-то часть их была уже здесь, у них были пособники, которые помогали. Вообще, подготовка школы это еще один вопрос без ответа. Когда, кем и зачем были срублены деревья вокруг школы? Это было в июле, не в феврале или марте, как это обычно делается, а в июле. Это было сделано, чтобы открыть обзор школы, но кто это сделал и кто дал указ, ответа нет. А кто проводил ремонт школы? Директор нам говорила, что это они сами, своими силами делали. Но поднять два железных швеллера, и несколько деревянных балок на высоту перекрытия между первым и вторым этажом, не могли сделать три женщины и трое мужчин за 70 лет с инфарктами. А есть свидетели, которые говорят, что видели как там работала бригада, и разговаривали они не на русском, и не на осетинском. Кто их туда привел? Директор школы или кто-то другой? А потом оказалось, что эта бригада кружила по Беслану и искала работу, то есть, присматривала место для теракта. Они подъезжали к «Радуге» (детский сад в Беслане – прим.), они подъезжали к третьей школе, это все есть в показаниях директоров, предлагали дешевый ремонт, осматривали подвалы, чердаки. Эти вопросы не расследованы.

Ну и конечно, возможно главный вопрос – причина первого взрыва в спортзале школы. Мы придерживаемся версии Юрия Савельева,[3] а официальная версия другая – взрыв произошел внутри. Но есть показания саперов 58-й армии Гаглоева и Набиева, которые они дали третьего сентября 2004 года после пяти часов вечера, когда уже закончились взрывы. Они вынесли оттуда СВУ (Самодельные взрывные устройства. – прим.), разложили их на столе и отвечали на вопросы следователей. И они говорили, что всего этих СВУ более 30 штук, которые не взорвались, а если бы взорвались, то там вообще бы ничего не осталось. А значит, сказали они, выстрел по спортзалу был извне. Потом на суде они уже этого не повторили, сказали, что не имеют права говорить, но тогда, третьего сентября, они говорили то, что видели, и эта запись у нас есть.

АГ: Применение огнеметов и танков это отдельный вопрос. Также есть показания свидетелей, которые не признаются следственными органами. Кроме того, должным образом не было организовано оцепление, не был обеспечен доступ пожарных машин, а те и сами приехали неподготовленные. Еще нет ответа почему сотрудники «Вымпела» и «Альфы» прибыли через 45 минут после первого взрыва. Там одну часть отправили мыться, а вторую на учения по отработке действий с БТР-ми. Насколько это было грамотное решение – делать это на третий день, который всегда считается в подобных ситуациях самым критичным?

АЦ: Почему в ночь с третьего на четвертое сентября спортзал полностью вычистили, ведь там могло быть большое количество улик? 

АГ: В протоколах расследования указано, что на изучение места преступления ушло всего 11 часов. А потом все, что там было, вывезли и бросили в овраг, и до февраля там лисы и собаки все растаскивали, потому что там были фрагменты тел. И когда мы подняли этот вопрос, они привлекли к ответственности руководителя коммунального хозяйства, на машинах которого вывозили все эти останки и все эти доказательства. То есть, они нашли стрелочника и его привели к ответственности.

АЦ: А ему кто дал этот приказ? 

СД: Он этого не говорит. Но это же ясно, что дать распоряжение вывозить все это с места преступления могли только следственные органы.

АГ: А еще вопрос оружия в школе до теракта. Когда мы написали ходатайство о проведении экспертизы сцены в актовом зале школы, ровно на следующий день эта сцена сгорела. А было двое свидетелей из числа заложников, которые говорили, что они доставали оттуда оружие. И вот зачем они все это так долго скрывают? Ведь в любом случае это все станет ясным, и вся эта ложь вскроется…

АЦ: Еще интересный вопрос это состав банды, которая в значительной части состояла из уголовников, которые были осуждены, кто-то был под следствием, но на момент совершения теракта они все оказались на свободе и организовались в банду.

АГ: Эта информация была нам известна, и когда начался судебный процесс над руководителями Малгобексого РОВД Котиевым и Евлоевым, мы им задали этот вопрос. И они сказали: «а разве мы виноваты? Мы их задерживали, предъявляли им обвинение, а кто их отпускал это уже не к нам вопрос». Да даже тот же Ходов[4], который был жителем Северной Осетии, и который в розыске, но его видели постоянно, то в Эльхотово, то в Беслане.

СД: 25-го или 26-го августа я сама его видела в Беслане на похоронах, он тогда находился в розыске. Он был в коротковатых брючках, в рубашке с воротником на стойке, на нем была борода, в руках четки, и с ним был еще кто-то, и они были жутко бледные. Тогда я подумала, как в конце лета можно было быть таким бледным, как будто он все время где-то скрывался и не выходил. Я еще спросила Заура[5] кто это такие. Он ответил, что они в гостях у нашего соседа какого-то, в нашем же доме. И они тогда прошли мимо нас и зашли в школьный двор. Выходит, они там квартировались и готовились, раз они спокойно туда-сюда передвигались? И главное рядом, в 20 метрах находился райотдел милиции, а в 50 метрах районная ФСБ… Ладно, мы могли не заподозрить ничего, но милиция и ФСБ куда смотрела? У них же у всех были предупреждения, что будет теракт… 

АГ: А Гайденко[6], который был на момент теракта руководителем ФСБ Правобережного района, потом возглавил ФСБ Саратовской области, потом Башкортостана, а потом получил звание генерал-лейтенанта. То есть, никаких выводов не сделано абсолютно. Их не только не разжаловали, не лишили пенсий, их наоборот только повышают.

АЦ: Как вы оцениваете ответственность власти за теракт в Беслане?

СД: Это самый яркий пример безответственности власти. Это вопрос и того как правоохранительные структуры допустили захват школы, и того, как 15 лет власть совершенно не проявляет своей заинтересованности в объективном расследовании теракта. 

Еще одна претензия к власти касается заботы о пострадавших. Есть закон о противодействии терроризму, но нет программы, по которой бы этот закон работал и помогал жертвам терактов. И сейчас можно сказать, что федеральный центр не делает того, что должен для людей, которые остались инвалидами, калеками. И даже те, кто выжил в этом теракте, их психика навсегда разрушена. И даже те, кто сейчас «нормальный», их нормальное состояние очень нестабильно, хватает одного стресса, чтобы они вдруг выбились из колеи. Очень многие больны онкологией. В этом плане никакой работы не ведется.

АГ: Я хочу отметить республиканскую власть, которая скромными своими возможностями стараются все равно как-то помочь, изыскать какие-то средства на лечение реабилитацию, они входят в положение. И когда нужно говорить «спасибо», мы умеем это делать. Спасибо всем, кто нас понимает.

СД: Что касается ответственности власти. На нашей встрече с Владимиром Путиным в 2005 году он нам сказал, что он виноват, это его ответственность. Даже если бы он так не сказал, за все, что происходит в государстве, а теракт в Беслане это не рядовое преступление, несет ответственность президент. И полностью расследовать, дать оценку правовую, моральную – это не только ответственность, это и в интересах президента. Он ведь гарант жизни и свободы людей. И любые назначения на руководящие должности силовых структур и не только, они проходят с согласования президента и верховного главнокомандующего, это все его назначенцы. И бесланский теракт дал возможность назначать тех, кто нужен. И вот эти назначения сейчас сказываются на нашей жизни. На этой коррупции, принявшей невиданные масштабы, на «оптимизации» здравоохранения, на пенсионной реформе, на всем абсолютно. В этом смысле вся страна сейчас переживает последствия теракта в Беслане. Когда это все с нами случилось, мы думали жизнь изменится, люди поймут друг друга и все станет по-другому. Да, много терактов было предотвращено, и вечная слава и низкий поклон тем ребятам, которые смогли предотвратить последующие после Беслана теракты. Но это солдаты, которые идут под пули, а всё руководство и всё начальство страны, с ним точно что-то не так. Потому что не стало лучше, стало еще страшней и бедней.