21 Мая - день Памяти и Скорби черкесского народа
21 Мая – день памяти и скорби черкесского народа по погибшим в Кавказской войне. Предлагаю читателям фрагменты известного текста Якова Абрамова «Кавказские горцы», впервые опубликованного в журнале "Дело" № 1 за 1884 год. В нем – и трагедия и страдания людей, теряющих родину; трагедия Родины, потерявшей своих детей; одичание земли и человеческих душ…
Окаянные дни…
Картина турецкого художника Фарука Кутлу
«Лишь только кончилась крымская война и Россия могла направить все усилия на окончательное покорение Кавказа, как начались переселения кавказских горцев в Турцию. Сначала это движение началось на западной части Кавказских гор, прилегающей к Черному морю, жители которой издавна имели непосредственные торговые и иные сношения с Турцией. Шли почти исключительно богачи и члены туземной аристократии с своими присными. В таком виде переселение не имело особенного значения ни для Кавказа, ни для Турции. Но в таком скромном виде переселение горцев оставалось не долго и скоро перешло в выселение целых народностей. Выселились — джигиты, убыхи, шапсуги, натухайцы, абадзехи, абазинцы, башильбаевцы, тамовцы, кизыльбековиы, шахгиреевцы, баговиы, егерукаевцы и темиргоевцы, бесленеевцы, махошевцы, бжедухи и закубанские ногайцы. Всего выселилось с 1858 по 1865 год, только по оффициальному счету, 493,194 душ, причем много горцев выселялись без ведома русского правительства и, стало быть, в оффициальный счет не попало.
Горцы, уходя с своих мест поселения, покидали свои жилища, оставляли скот и запасы хлеба, а иногда и не убранные нивы. Все это досталось поселившимся на месте горцев казакам. Сами же горцы, без всякого имущества, скапливались частью в Анапе и Новороссийске, частью во многих мелких бухтах северо-восточного берега Черного моря, тогда еще не занятых русскими. Отсюда их перевозили в Турцию турецкие кочермы, а также отчасти заарендованные специально для этой цели русским правительством суда. Но так как всего этого транспортного флота было крайне недостаточно для перевозки почти полумиллиона человек, то массе горцев пришлось ждать своей очереди по полугоду, году и более.
Все это время они оставались на берегу моря, под открытым небом, без всяких средств к жизни. Страдания, которые приходилось выносить в это время горцам, нет возможности описать. Они буквально тысячами умирали с голоду. Зимою к этому присоединялся холод. Весь северо-восточный берег Черного моря был усыпан трупами и умирающими, между которыми лежала остальная масса живых, но до крайности ослабевших и тщетно ждавших, когда их отправят в Турцию. Очевидцы передают ужасные сцены, виденные ими в это время. Один рассказывает о трупе матери, грудь которой сосет ребенок; другой - о матери же, носившей на руках двух замерзших детей и никак не хотевшей расстаться с ними; третий - о целой груде человеческих тел, прижавшихся друг к другу, в надежде сохранить внутреннюю теплоту и в этом положении застывших, и т.д.
Sand animation художника Шеомира Гучепшоко
Помощь, оказанная переселенцам казною, была очень ограничена. Всего издержано по переселению горцев 289,678 р. 17 к. Большая часть этой суммы подала на уплату судовладельцам за провоз переселенцев — и только незначительные суммы были отпущены на пособие переселяющимся. Но и эта помощь не всегда доходила до нуждающихся, так как и это дело, как и все, совершавшееся тогда на Кавказе, сделалось «доходною статьею» для чиновников.
Даже оффициальная комиссия, проверявшая счеты по переселению горцев, нашла многие представленные ей квитанции «сомнительными». Местное же предание, сохранившееся среди русского населения, передает ужасные вещи. Так, по преданию, многие барки, нагруженные горцами, имели пробуравленное дно и, будучи выведены в море, тонули вместе с переселенцами, а деньги, назначенные на расходы, оставались в карманах заведывающих делом лиц. Предание это, — если принять жесткость нравов тогдашнего кавказского чиновничества и такие факты позднейшего времени, как сапоги, с картонными подметками у сидевших на Шипке солдат, — очень правдоподобно и отчасти подтверждается тем обстоятельством, что оффициально констатированы случаи затопления барок с горцами «от бурь».
С такими ужасными лишениями добивались горцы возможности сесть на суда. Но на пути бедствия горцев не уменьшались. Их набивали на суда до последней возможности. Теснота и давка с присоединением недостатка съестных припасов производили страшный мор среди переселенцев. Но, наконец, они достигали турецкого берега — и здесь их ждало главное разочарование.
Сначала Турция принимала черкесов очень охотно. Большинство первых переселенцев были люди состоятельные и никаких особенных забот о себе не требовали. К тому же все черкесы были от природы воины — и это было очень на руку туркам, видевшим в этом обстоятельстве возможность пополнить ряды своего войска. Турецкое правительство мечтало о поселении черкесов среди христианских народностей Балканского полуострова, чтобы они были постоянными представителями турецкого режима для этих народностей и постоянною грозою дли них. Но когда стремление к переселению охватило целые кавказские народности и в Турцию прибыли тысячи горцев, то оказалось, что у турок не было ни средств для содержания этой массы людей, ни уменья более или менее сносно устроить их. Черкессы, высаживаясь на турецкий берег, не встречали ни материальной помощи, ни указаний куда итти и где поселиться. Большею частью они становились лагерем на том самом месте, где высаживались, и здесь бедствовали по несколько лет.
В каких ужасных условиях находились черкесы, высадившись на турецкий берег, можно видеть из следующих данных, которые сообщал вписьме от 10 июня 1864 года русский консул в Трепизонде генералу Карцеву. В Батум прибыло, - писал консул, около 6,000 черкесов, — смертность 7 человек в день; в Трепизонде высадилось 247,000, из них умерло 19,000 душ; ко времени написания письма оставалось в Трепизонде — 63,290 черкесов и из них умирало 180-250 человек в сутки; в Самсуне и окрестностях было 110,000 душ, ежедневная смертность достигала 200 человек; из 4,650 человек, отправленных из Трепизонда в Константинополь и Варну, умирало в день 40-60 человек; всего с начала переселения до мая 1864 года из прибывших в Трепизонд переселенцев умерло более 30,000 человек.
Такова одна сторона последствий выселения горцев в Турцию, но не менее печальны эти последствия и с другой стороны. Места, прежде занятые многочисленным горским населением, пустуют до сих пор. Только незначительная часть этой местности занята казачьими станицами, а другая роздана разным чиновникам и нечиновным культур-трегерам.
Казачье население, однако, оказалось очень непригодным для условий горной местности и его приходилось, и отчасти приходится и теперь, содержать на казенный счет. Многие станицы пришлось даже упразднить, так как русскому населению оказалось совершенно невозможным жить в местах, занятых этими станицами; так: в одном 1868 году состоялось упразднение целых 12 станиц Кубанской области, «по крайнему неудобству относительно хозяйства, путей сообщения и отчасти климата», как сказано в оффициальном приказе. Земли, розданные в частную собственность, также остаются до сих пор совершенно пустыми и некультивированными. Наконец, огромные пространства, прежде занятые горцами, не вызывают, даже ни в ком желания приобретения: так мало кажутся они пригодными для культуры. А между тем эти пространства были прежде заняты многочисленным населением и прекрасно культированы.
Теперь же превосходнейшие нивы и луга, буквально созданные руками человеческими на голых каменных скалах, заросли мелким колючим кустарником и совершенно пропали для культуры. Богатейшие сады и виноградники заросли дикими деревьями и погибли. И только одичавший виноград, встречающийся по склонам гор, да редкие остатки черкесской архитектуры свидетельствуют о деятельной жизни, царившей в этом крае, превратившемся ныне в пустыню, и о чрезвычайном трудолюбии аборигенов страны, превратившихся впоследствии в диких башибузуков».
