Дайджест онлайн-дискуссии на КУ "Дело Ивана Голунова - что оно значит для Северного Кавказа?"
27 июня на "Кавказском Узле" состоялась онлайн-дискуссия «Дело Ивана Голунова – что оно значит для Северного Кавказа?».
В ходе дискуссии обсуждались следующие вопросы:
1. Чем занимались и о чем писали Абдулмумин Гаджиев и Мартин Кочесоко? Какие действия предпринимают адвокаты и общество для их защиты?
2. Дело Голунова и Кавказ. Могут ли дела Кочесоко и Гаджиева стать таким же примером гражданской солидарности? Повлияет ли дело Голунова на конкретные кавказские кейсы?
3. Региональное одиночество. Как повысить значение голоса оппозиции и гражданского общества регионов Северного Кавказа в масштабах всей страны?
4. Какие проблемы федерального и регионального уровня обнажили эти дела? Как добиться того, чтобы дело Голунова не осталось исключением из правил, чтобы каждый очевидно невиновный мог рассчитывать на широкую поддержку?
В дискуссии участвовали:
Аида Герг, член ОД «Черкесский конгресс», Нальчик
Аксана Бжедугова, кандидат экономических наук, руководитель ОО «Лашин», Нальчик
Заур Жемуха, член ОНК, Нальчик
Лидия Жигунова, профессор университета Тулейн, Новый Орлеан, США, автор просветительского проекта для детей «Под деревом», Нальчик
Хазрет Байкулов, политолог, представитель черкесского землячества Санкт-Петербурга
Арсен Магомедов, руководитель юридической фирмы «Магомедов и партнеры», адвокат Абдулмумина Гаджиева, Махачкала
Шамсудин Негуч, член Совета «Адыгэ Хасэ», Адыгея.
Ирина Стародубровская, кандидат экономических наук, Институт Гайдара, руководитель направления, Москва
Магомед Туаев, журналист кампании «Алиф-ТВ», корреспондент Кавказского Узла, Стамбул – Северная Осетия
Мадина Хакуашева, доктор филологических наук, КБИГИ, представитель Демконгресса от КБР, координатор круглого стола в Нальчике, посвященного проблемам федерализма в РФ.
Астемир Шебзухо, журналист, телеведущий программ на черкесском языке в ГУ ВТК «Кабардино-Балкария», Нальчик
Ашамаз Шомахо, журналист, Нальчик
Дискуссия началась с того, что спикеры рассказали о Мартине Кочесоко и Абдулмумине Гаджиеве.
«В ранние годы Мартин собирал устный материал у старших по сёлах в КБР - рассказы, предания, поговорки, личные истории. Когда учредили организацию «Хабзэ», участники сразу определили приоритет - черкесский язык. Его надо популяризировать, чтобы дети говорили на родном языке, чтобы они понимали ценность знания языка и применяли его в повседневной жизни», - рассказала о Кочесоко Герг.
«Кочесоко стал лидером и основателем ОД "Хабзэ". Деятельность этой организации была направлена на популяризацию черкесской культуры. Также Мартин активно боролся за право обязательного изучения в школах родных языков», - добавил Шомахо.
«Деятельность Мартина была важной по той причине, что он хотел открыть политическую дискуссию в области (о которой говорят мало) проблем национальной политики в контексте специфики российского федерализма, который трансформируется последние годы в сторону укрепления власти федерального центра», - подчеркнул Байкулов.
Хакуашева, комментируя обстоятельства проведения круглого стола в Нальчике по проблемам федерализма, отметила: «Происходит активная демонизация молодых людей, за действиями которых обычно стоят самые благородные мотивы, направленные на восстановление и сохранение родного языка, национальной культуры и идентичности. Именно это и ничто другое будит их пассионарность и вызывает активность, направленную на реабилитацию и восстановление родного народа».
«Лидер черкесской общественной организации Хабзэ Мартин Кочесоко занималтся тем, чем обязан заниматься абсолютно каждый гражданин Российской Федерации – это защита своих конституционных прав. Это право на родной черкесский язык, который имеет такой же статус, как и русский язык, закрепленный в Конституциях Республик. Абсолютно каждый черкес имеет право и должен требовать изучения родного черкесского языка во всех образовательных учреждениях и применения его в делопроизводстве», - отметила Жигунова.
Туаев рассказал об инициативах Кочесоко: «Речь шла о земельной реформе, передаче земель некогда колхозов крестьянским хозяйствам, которые должны распоряжаться землями общин так, как посчитают нужным и иметь с этого доход, достаточный для расходов муниципалитета, развития села и частных домохозяйств. Это вполне справедливое предложение, более того, законодательная база под это была принята еще в 90-е годы».
Туаев рассказала также, что Мартин предлагал школьную реформу. «Это создание школьных советов в каждом селе, районе, городе, которые сами решают вопросы контроля над образовательным процессом и финансовых отношений в образовательных учреждениях».
«Абдулмумин публично выступал против терроризма, против «леса» ещё в те времена, когда в Дагестане это было небезопасно. Весьма странно было бы, если бы такой человек участвовал в финансировании терроризма. Тем более, что все обвинение строится на полученных под пытками показаниях человека, с которым он даже не знаком», - рассказала о Гаджиеве Стародубровская.
Туаев, рассказывая о позиции Гаджиева, подчеркнул: «Много публикаций Гаджиева связаны с религией, правозащитой. Он всегда говорил о том, что религия накладывает обязательство на мусульманина во взаимоотношении с обществом, призывал к соблюдению общественного договора, соблюдению прав тех, кто верит по- иному или не верит вовсе. Он говорил о проблемах правоприменения в стране, о нарушении прав человека и о том, как это болезненно сказывается на всем обществе».
Магомедов, касаясь дела Гаджиева, отметил, что «сейчас важнее всего мнение общества, т.к. вера в справедливость суда в народе уменьшилась значительно. На данный момент таких доказательств стороной обвинения представлено не было. И это самое главное, что можно сказать о деле Абдулмумина. Мнение большинства людей в Дагестане заключается в том, что он невиновен».
«Многие могут не соглашаться с тем, что говорили эти люди, но это не должно никогда быть поводом для фальсификации уголовных дел. Без этого понимания невозможно построить свободное общество, так как плюрализм мнений и общественная дискуссия - это основа для развития политических институтов», - обобщил Байкулов
Повлиял ли кейс Голунова на дела Кочесоко и Гаджиева?
Мнения спикеров о влиянии кейса Голунова на Северный Кавказ разошлись. Герг считает, дело Голунова повлияло положительно на то, что Мартина отпустили под домашний арест. «Если бы не было прецедента, когда под давлением общественности человека полностью оправдали и наказали виновных, с делом Мартина было бы в разы сложнее».
Байкулов считает, что на дела Кочесово и Гаджиева никак не повлияет дело Голунова: «Хотя эти кейсы одного рода, но их совершенно точно надо разделять по причине того, что на Кавказе в целом уровень политического абсентеизма и инертности намного выше, чем в Москве».
Байкулов отметил, что на Кавказе страх перед представителями правоохранительных органов намного выше. «Сложно представить, что тысячи людей могут выйти на демонстрации в республиканских центрах. В отношении беспредела на Кавказе у людей в других регионах, в том числе и в Москве, позиция следующая - "на Кавказе это уже норма". Какого-то единения вокруг арестованных в таком же формате, как было с Голуновым, не будет».
Негуч высказал позицию, сходную с мнением Байкулова: «Дело Ивана Голунова произвело гораздо больший резонанс в стране, чем убийство двух молодых братьев-чабанов в Дагестане, это тревожная тенденция последних десятилетий...Так что дело Голунова - это так "как бывает там и здесь не МОЖЕТ повториться".
Жемуха считает, что «Москва как политическая площадка, совершенно не равноценна остальной РФ. А Кавказу, как спусковому клапану для народного гнева, тем более».
По мнению Шибзухо, дела Кочесоко и Гаджиева уже стали примером гражданской солидарности. «Есть факторы, которые сказываются негативно на этом процессе. В частности, усугубляющиеся межнациональные распри способствуют разъединению "кавказского общества". Беда соседа воспринимается как личная победа. Также в условиях глубочайшего кризиса экономики, образования, социальной сферы, в ситуации с неудовлетворенными первичными потребностями мы получаем в целом пассивное гражданское общество».
Шибзухо считает, что дело Голунова, если и повлияет на дела Кочесоко и Гаджиева, то косвенно. «Хотя мы живем в одном государстве, отношение к Кавказу со стороны Центра и российского общества, способствуют проистеканию у нас отдельного сценария развития всех процессов».
Позиция Шомахо также неоптимистична: «В случае с Кочесоко и Гаджиевым такого не будет. Среднего россиянина кавказские страдания не волнуют. До сих пор не сформировалось понимание того, что это одна страна, и работают везде централизованные органы. То, что происходит на Кавказе, может происходить и в любом другом регионе. Когда Кавказ кричал на всю Россию о том, что наших ребят пытают в застенках, вся остальная Россия отмалчивалась, считая, что их это не касается. А когда коснулось, они с недоумением начали возмущаться. То же самое касается и фабрикации дел и получения признания с дулом автомата у головы. Это коснуться может каждого».
По мнению Стародубровской, протест приобрёл единую стилистику, общий культурный код и в визуальных средствах, и в технологиях. «Дело Голунова сыграло здесь огромную роль, появилась надежда. Оно же сформировало стилистику протеста. В Дагестане за Абдулмумина выступили не только представители исламского сообщества (что неудивительно), но и светского. Отрефлексировав, что они не согласны с идеологической позицией Абдулмумина, но не готовы мириться с беспределом по отношению к кому бы то ни было. Единство журналистов - три газеты с единой обложкой - тоже очень впечатляет».
Стародубровская добавила, что в Дагестане «одиночные пикеты идут все время с участием как религиозных, так и светских; как и с Голуновым, дагестанские газеты вышли в единой стилистике;либеральные СМИ регулярно публикуют информацию о деле Гаджиева».
Как преодолеть региональное одиночество?
Жигунова считает, что, несмотря на то, что дело Мартина приобрело широкий общественный резонанс, одиночество все же чувствуется. «Кавказ далек от российской метрополии, и российского обыватели не интересуют проблемы Кавказа. Кавказцам самим необходимо предоставить возможность решать свои проблемы, выдвигать своих лидеров, поэтому самоуправление, самостоятельность на местах, а также выборность власти и прозрачность в рамках федерации - это очень хорошие идеи, над которыми работают общественные деятели в республиках, в том числе и "Хабзэ."
Туаев: «Дело Голунова мобилизовало российское общество, которое также как и российское-кавказское очень диффиренциировано, но над которым не национальная идентичность не так сильно давлеет, как над жителями Северного Кавказа. Это пример мобилизации и взаимодействия разных, зачастую оппонирующих друг другу сил в вопросе, который является общим для всех и каждого».
Жемуха: «Имперские взгляды большинства населения России не оставляют выхода из "регионального одиночества", и оппозиция в этом плане мало чем отличается. Навальный давно негативно высказывался по Кавказу, неприятно удивил Кашин своими недавними заявлениями. Но спасение утопающих - дело рук самих утопающих, в плане мобилизации и налаживания взаимодействия у республик много перспектив».
Стародубровская не согласилась с большинством спикеров. По ее мнению, «региональное одиночество - это фантомные боли». «Сейчас практически все либеральные СМИ регулярно освещают ситуацию с арестованными активистами и меры по их поддержке. Даже обвинение в финансировании терроризма не напугало - его оценивают очень скептически. На московских митингах кавказские активисты выступают - и из Ингушетии, и из Дагестана. Другое дело, что все равно инициатива должна принадлежать местным».
Шибзухо: «Значение голоса оппозиции и гражданского общества регионов Северного Кавказа будет увеличиваться с развитием наших навыков, компетенций, знаний, с развитием институтов гражданского общества. Россияне должны видеть в нас таких же людей, как и они сами, а не "чурок" и "понаехавших". Государство должно прекратить подогревание антикавказских настроений. В условиях кавказофобии даже наш качественный рывок, комплексное развитие экономики, образования, культуры, институтов гражданского общества будет восприниматься остальной частью российского общества как угроза, а не как инструмент решения всеобщих, федеральных проблем».
Бжедугова, объединяя кейсы Голунова, Кочесоко и Гаджиева, отметила, что «все произошедшие события являются "новыми" не только для Кавказа, но и для всей страны. В случае с Кочесоко мы столкнулись с настоящей "информационной войной", развернувшейся в телеграмм-каналах, инстаграмм, вконтакте.... когда десятки страниц начали заранее "подготавливать" общественность, разогревать ее перед самым задержанием. Затем у этих же страниц случилась истерика по поводу неожиданной для них поддержки Мартина и мощного общественного резонанса».
Туаев: «Мы должны научиться откликаться на проблемы Шиеса или Екатеринбурга, Москвы и Саратова. Но когда, например, репрессиям подвергают христиан в стране мобилизуется ли мусульманская общественность, чтобы защищать их права также, как мы в последующем ожидаем защиты права на ношение платков девочками в школах от иудеев или от христиан. Сегодня Дагестан показывает замечательный пример объединения людей с разными политическими, идеологическими, жизненными ориентирами. Именно в Дагестане первыми в России откликнулись на дело Голунова, люди вышли с пикетами на улицу. Этот пример гражданской солидарности прекрасен и нужен другим регионам Северного Кавказа и страны в целом. Тогда мы вновь начнем воссоздавать новые механизмы общественного взаимодействия на руинах разгромленного гражданского общества и независимых общественных структур страны».
Отвечая на вопрос читателей дискуссии о необходимости общественного резонанса при задержаниях активистов, Шомахо сказал, что резонанс - это единственное, что может активистов спасти. «Резонанс повышает шанс того, что чиновники и силовики самого высшего эшелона могут высказаться, а это дает надежду на то, что суд не решится по явно сфабрикованному делу выносить обвинительный вердикт».
Как добиться того, чтобы дело Голунова не осталось исключением из правил, чтобы каждый очевидно невиновный мог расчитывать на широкую поддержку?
Жигунова: «На местном уровне можно решать вопросы, когда главы, судьи, прокуроры и другие должностные лица выбираются самими гражданами за их заслуги перед народом, когда они неукоснительно соблюдают конституцию и следуют букве закона, но сейчас этого не наблюдается в целом по стране, поэтому и такая протестная реакция».
Бжедугова считает важным, «чтобы эти вопросы раз и навсегда решились не тихо и на "местных" уровнях, а с широкой оглаской по всей стране, чтобы наша полиция пересмотрела свои методы управления и подавления неугодных, а люди увидели, что активная гражданская позиция позволяет добиваться желаемого. Нам всем нужно снять розовые очки, быть готовым поддержать упавшего, даже если он не твоей фамилии, национальности, не с твоего профсоюза, не сосед и не ходит с тобой в одну мечеть».
Байкулов: «Изменения должны произойти в первую очередь в области соблюдения прав человека, уважения конституции, полного искоренения коррупции и беспредела в правоохранительных органах, возвращения людям прав на свободные выборы и возможности собираться мирно для выражения своих политических требований».
Негуч: «Человек во власти обязан отвечать перед населением региона, который он возглавляет, а не перед тем, кто его назначил».
Шомахо: «Все должны осознать, что это их государство, и что несогласные не обязательно должны "валить из страны", а имеют полное право оставаться и влиять на происходящее».
Стародубровская: «В первую очередь отказаться от бесконечных обид и взаимных обвинений и начать выстраивать действительно функционирующие горизонтальные связи в рамках гражданского общества. Внутри Кавказа, за пределами Кавказа. Каждый подобный шаг общей солидарности ценен, даже если это очень маленький шаг. И не надо ждать, что механизмы солидарности возникнут сами. Их нужно выстраивать и взращивать, причём часто они растут не так быстро, как хочется».
